Z – значит Зомби (сборник) - Страница 39

Так вот, кража. Случилось это 1-го мая — на праздник, который кто-то праздновал, кто-то — нет. Исчезновение щенка обнаружилось рано утром, в пересменку патрулей, когда одни дозорные сдавали собак, а другие — брали. Собаки, как и люди, не могут работать круглые сутки, нуждаются в отдыхе. Это ответственный момент: заполняются журналы, поголовье обитателей питомника пересчитывается. Не досчитались Трюфеля, трехмесячного кобелька из помета Насти, восточно-европейской овчарки. Сам он убежать не мог. Получается, унесли-увели. Это сделать несложно, вольеры специально не охранялись, людей и так не хватало. Более того, многие островитяне приходили в Шкиперский сад подкармливать своих любимцев — кто чем мог. То есть подозрение падало буквально на кого угодно. Постоянно в питомнике находились всего двое: ветеринар и его помощник. Не в их силах было за всем уследить, тем более ночью они спали в помещении ветеринарной клиники. Да и помощник был дурачком, годным только на, чтобы кормить животных. Еще был дрессировщик, но этот приходил только по утрам.

Меня вызвали сразу, а за Василием я послал уже потом. Не мог я мальчика не позвать. Трюфель был его другом, это все знали. Василий за щенком ухаживал, лично прививал его, даже брал разок в рейд, потихоньку натаскивая на мертвяков, — готовил себе напарника.

Он не плакал. Просто сидел на корточках и смотрел на пустую конуру. Я вообще не видел, чтобы он плакал, даже когда рассказывал, как спасался от собственных родителей.

— Мы найдем скота, — пообещал я ему, зная, что вру.

— Это неважно, — ответил он. — Трюфеля не вернуть.

Зачем украли щенка, было ясно. На мясо, конечно. Забили и сожрали. Может, сейчас и жрали, сволочи.

— Вы не волнуйтесь, дядя Митя, — добавил он. — Я в порядке.

Не знаю, о чем в те минуты думал он, а я о том, что не завидую вору. Если вдруг малыш найдет гада самостоятельно… да уж.

«Малыш» — это по инерции. Пацану четырнадцать, но бойцом он у нас был уважаемым и заслуженным. Не просто боец, а сталкер, элита. Боевые группы регулярно делали вылазки на вражескую территорию — за продуктами, за бензином, за другими ресурсами — и его брали, как равного.

Василий — мой племянник, сын моей сестры. Сестра погибла, если можно было так назвать ее новое состояние… хотя, может, и вправду погибла от чьей-нибудь милосердной руки? Я ведь ничего о ней с мужем не знал. Как оно позапрошлой весной вышло? Я дозвонился до них, когда еще работали телефоны, сказал, что в эвакуацию не верю, что это гибель. Мы с женой и дочкой собирались отсидеться. Потом рухнуло все, в том числе связь. А жили они — через Малую Неву, на улице Рентгена. И вот спустя примерно месяц (то есть через пару недель после известных событий у нас на острове) мне сообщают: в карантине сидит парень, называющий себя моим родственником. Оказалось, пацан сквозь всю Петроградку, кишащую зомбяками, умудрился пробиться к нам на Ваську. Зараженных родителей запер в квартире. К тому времени все четыре моста уже развели, так он — вплавь. На Малой Неве есть сравнительно узкое место — где островок Серный, — вот там и плыл. Течение довольно быстрое, однако до Серного он доплыл — а это уже Василеостровский район. Продрался сквозь кусты на берег, перебрался по маленькому мосту на остров Голодай, попал в руки дозорных, его отправили в Крепость… Что дальше? Отсидел две недели в карантине, как все пришлые… ну это ладно, это история.

Не насторожился я тогда, хоть и мелькнуло в голове предположение, отвергнутое за явной нелепостью: а не случайно ли пропал именно Трюфель — щенок, которого Василий так любил? Не сделал я того, что до войны называли «подворным обходом» и «поквартирным опросом», думал, люди сами расскажут, если видели что-то подозрительное. Не рассказали. Да и совсем мало в тех местах жило, все больше селились в старых домах исторической зоны. А я только приказал для очистки совести пустить по следу другую собаку, лучшую из следопытов. Без толку, естественно, слишком много времени прошло. Да и не было у нас полноценных ищеек, наученных следовой работе, — на другое их натаскивали. В результате доложил я Военному комитету о произошедшем. К питомнику приставили охранника, тем дело и ограничилось.

Первое мая забылось. Но, увы, ненадолго.

2. Сентябрь. Второй год от Начала

— Натали! — крикнул Дмитрий с порога. — Папа дома!

Никто не выскочил ему навстречу, не бросился на шею. Из кухни вышла жена:

— Где вы там все? Я заждалась.

— Василий что, Натку еще не привел? Ну, засранец, темнеет уже, — сказал он сердито.

— Как, почему Василий? Один?!

— Я с ним Норкина отправил. Ну, я им обоим всыплю…

Обычно дочь забирал из школы сам Дмитрий. Детям вообще с некоторых пор запретили без взрослых выходить на улицу. Но сегодня Лев Ашкенази, комендант острова, председатель Военного комитета и отец родной, устроил последнее совещание перед пробным пуском ТЭЦ и подачей горячей воды в системы центрального отопления. Дело это, понятно, взрывоопасное не только в техническом смысле, но и в человеческом, потому участие главмента в лице Дмитрия было обязательным. Совещание затянулось, а начальство, точнее, лично товарищ военный комендант не отпустил отца забрать ребенка. Зря, что ли, сказал, школа у нас круглосуточная? Отвести Натку домой вызвался Василий (детей отдавали только родственникам), а для спокойствия Дмитрий придал ему в компанию старлея Норкина.

Натке было семь лет, и в мирной жизни она пошла бы в первый класс. На острове нынче работала только одна школа — прямо напротив метро «Василеостровская», в старинном здании на 6-й Линии. Классов в ней было только два. Для сравнительно младших — от семи до десяти, — и сравнительно старших — от одиннадцати до тринадцати. Учили там как могли и чему могли. Четырнадцатилетние считались взрослыми. В этом же здании был организован интернат для детей школьного возраста, оставшихся без взрослых. Дети, которых приводили родители, занимались вместе с сиротами.